Берестяные грамоты - документы и частные послания 11-15 веков, текст которых наносился на березовую кору. Первые такие артефакты обнаружили отечественные историки в Новгороде в июле 1951 г. в ходе археологической экспедиции под руководством А.В. Арциховского (1902-1978, историк, член-корреспондент АН СССР). На Неревском раскопе нашли берестяную грамоту №1, которая содержала перечень некоторых повинностей (позема и дара) в пользу некоего Фомы. В честь этой находки в Новгороде ежегодно 26 июля отмечается праздник - "День берестяной грамоты". Тот раскоп принес еще 9 документов на бересте. К 1970 г. в Новгороде было найдено уже 464 берестяных грамоты. Берестяные грамоты археологи обнаруживали в слоях почвы, где сохранились растительные остатки и древний мусор.
Основная часть грамот представляет собой частные письма, в которых затрагивались бытовые и хозяйственные вопросы, описывались житейские конфликты, передавались поручения. Также обнаружены грамоты несерьезного и полушутливого содержания. Арциховский указывал на грамоты с протестами крестьян против господ, жаловавшихся на свою участь, со списками барских повинностей. На берестяные грамоты наносились и денежные документы, некоторые архивы, исторические записи, завещания, любовные послания и прочая насущная информация.
Бытовой и личный характер многих берестяных грамот Великого Новгорода (например, любовные послания незнатных молодых людей или хозяйственные записки-наказы от жены к мужу) свидетельствуют о высоком распространении грамотности среди населения.
Текст на грамотах выводили примитивным методом - выцарапывали остро заточенным костяным или металлическим штифтом (писалом). Бересту предварительно обрабатывали, чтобы текст выходил четким. Текст помещался на бересте в строку, в большинстве грамот (как и средневековых славянских рукописях) без разделения на слова. При написании грамот почти никогда не использовались хрупкие чернила (найдено всего три таких грамоты из тысячи с лишним). Берестяные грамоты, как правило, предельно кратки, прагматичны, содержат только самую важную информацию; то, что автору и адресату и так известно, в них, естественно, не упоминается.
В музеях и архивах сохранилось немало поздних документов, написанных на бересте в 17-19 вв., найдены целые книги. Русский писатель и этнограф С.В. Максимов указывал, что лично видел в середине 19 в. берестяную книгу у старообрядцев в Мезени (Архангельская область). В 1930 г. колхозники на берегу Волги недалеко от Саратова, копая яму, нашли берестяную золотоордынскую грамоту 14 в.
Одной из последних сенсаций стало обнаружение в августе 2007 г. первой берестяной грамоты в Москве. Причем найденная в Тайницком саду Московского Кремля чернильная грамота с описью имущества стала первым полноценным московским берестяным документом (ранее известная грамота №1 и найденная грамота №2 представляют собой небольшие фрагменты) и самой большой из ранее известных берестяных грамот.
Березовая кора, как материал для письма получила распространение на Руси в 11 в. и потеряла свою роль к 15 в., так как тогда отмечено распространение на Руси доступной по цене бумаги. А береста использовалась как подручный, но вторичный материал для письма, учебных записей, для отчетов краткого хранения. Ее использовали в основном простолюдины для частной переписки и личных записей, а государственные письма и официальные документы фиксировались на пергаменте.
Береста постепенно ушла из государственного документирования и частного быта. В одной из сохранившихся берестяных грамот (под грифом №831), представляющей собой черновик жалобы чиновнику, ученые нашли указание переписать данный текст на пергамент и только затем отослать по адресу. Лишь немногие грамоты хранились долго: это два берестяных листа огромного размера с записью литературных произведений (грамота из Торжка №17 и грамота №893), оба обнаружены в земле в развернутом виде, а также две берестяные книги малого формата: там записаны молитвы (новгородская грамота №419) и с текстом заговора от лихорадки (№930).
Главным способом датирования берестяных грамот является стратиграфическое датирование (на основании археологического слоя, из которого извлечена грамота), в котором важную роль играет дендрохронология (в Новгороде с большим количеством часто ремонтировавшихся деревянных мостовых датировка точнее, чем в других городах - обычно в пределах 30-40 лет).
Некоторое количество берестяных грамот может быть датировано благодаря упоминанию в них известных по летописям исторических лиц или событий (например, в ряде грамот выступают представители шести поколений знаменитого новгородского рода бояр Мишиничей - посадники Варфоломей, Лука, Юрий Онцифорович и другие).
В последнее время, с накоплением фонда берестяных грамот, появилась возможность комплексного параметрического датирования грамот на основе целого ряда внестратиграфических признаков - прежде всего палеографии, а также лингвистических признаков и этикетных формул, имеющих хронологическое значение. Данный метод, разработанный А. А. Зализняком, успешно применяется для грамот, не имеющих (вообще или достаточно узкой) стратиграфической даты.
Большинство берестяных грамот представляют собой частные письма, носящие деловой характер. Сюда входят и долговые списки, хозяйские записи, поручения и коллективные челобитные крестьян. Обнаружены черновики официальных актов на бересте: завещания, расписки, купчие, судебные протоколы и т.п. Сравнительно редки, но представляют особый интерес следующие типы берестяных грамот: церковные тексты (молитвы, списки поминаний, заказы на иконы, поучения), литературные и фольклорные произведения (заговоры, шутки, загадки, наставления по домашнему хозяйству), записи учебного характера (азбуки, склады, школьные упражнения). Огромную известность получили обнаруженные в 1956 году учебные записи и рисунки новгородского мальчика.
Важными историческими источниками назвал берестяные грамоты Арциховский. Большие монографические труды на эту тему принадлежат российским академикам Л.В. Черепнину и В.Л. Янину. Берестяные грамоты представляют первостепенный интерес как источники по истории общества и повседневной жизни средневековых людей, а также по истории восточнославянских языков.
Берестяные грамоты считаются вещественными и письменными источниками. Места их обнаружения не менее важны для истории, чем их содержание. В грамотах содержаться сведения об истории построек, об их владельцах, их социальном статусе, связях с другими городами. Вместо безликой "усадьбы почтенного новгородца" мы узнаем об усадьбе священника-художника Олисея Петровича по прозвищу Гречин.
Благодаря берестяным грамотам изучается генеалогия боярских родов Новгорода, раскрывается политическая роль горожан, недостаточно освещенная в летописи (Петр-Петрок Михалкович, видный деятель из бояр 12 в). Документы на бересте рассказывают о землеустройстве в Новгороде, об экономических связях с Псковом, с Москвой, Полоцком, Суздалем, Киевом, даже Обдорской землей (Сибирь). Мы узнаем о военных конфликтах и внешней политике Руси, о сборах дани с покоренных земель, открываем массу бытовых подробностей, которые никогда бы не узнали, если бы не грамоты. Ряд первостепенных данных имеются по истории церкви, на бересте зафиксирована древность некоторых черт литургии. Есть сведения о взаимоотношениях членов клира с жителями соседних усадеб, а упоминание Бориса и Глеба в списке святых в грамоте 11 века почти совпадает со временем их канонизации. Имеются берестяные грамоты с записями заговоров и других фольклорных текстов, которые позволяют судить о древности памятников фольклора.
Берестяные грамоты - важный источник по истории русского языка; по ним точнее, чем по другим средневековым рукописям, зачастую сохранившимся только в списках, можно установить хронологию и степень распространённости того или иного языкового явления (например, падения редуцированных, отвердения шипящих, эволюции категории одушевлённости), а также этимологию и время появления того или иного слова. Десятки слов, встречающихся в берестяных грамотах, по другим древнерусским источникам неизвестны. Преимущественно это бытовая лексика, у которой практически не было шансов попасть в литературные сочинения с их установкой на высокую тематику и соответствующий отбор слов. Таким образом, открытие берестяных грамот постоянно заполняет лакуны в существующих словарях древнерусского языка. Грамоты практически непосредственно отражают живую разговорную речь Древней Руси и не несут на себе, как правило, следов литературной "шлифовки" стиля, книжного влияния в морфологии и синтаксисе и т. п. В этом отношении их трудно переоценить.
Берестяные грамоты из Новгорода публикуются, начиная с 1953 года, в особой серии с общим названием "Новгородские грамоты на бересте из раскопок… годов". К настоящему времени вышло 11 томов. Здесь опубликованы новгородские берестяные грамоты до № 915 включительно, грамоты из Старой Руссы и Торжка, а также некоторые другие новгородские надписи (на деревянных бирках, цилиндрах, восковых табличках).
В последние несколько лет вновь найденные грамоты (кроме маленьких фрагментов) предварительно публикуются в журнале "Вопросы языкознания".
Раскопки, проводимые в Новгороде на территории древнего Кремля в 1951 году, подарили городу удивительную находку – первые берестяные грамоты. Человек, нашедший их, не был профессиональным ученым. Находку обнаружила Нина Акулова, которая подрабатывала на раскопках.
С тех пор там, где ранее было древнерусское государство, подобных артефактов было найдено более 1000. Их общий «словарный запас» превышает 15000 слов. Пока не обнаружили первые такие документы, считалось даже, что жители Древней Руси были неграмотными. А на деле оказалось, что не только женщины и мужчины, но и дети умели писать. Находка смогла полностью перевернуть взгляды о нашей культуре и истории. Был открыт ряд научных дисциплин, таких как лингвистика и источниковедение.
Самую первую берестяную грамоту написал собственной рукой простолюдин, который жил в Новгороде. Было это в XV веке. Однако были найдены и более ранние находки. Грамота представляет собой следующее: берестяной продолговатый лист, по краям обрезанный, в длину 15-40 см и более 2 см в ширину. Для того, чтобы писать на бересте, нужен был специальный стилос (его еще называли – «писало»). Костяное или металлическое острие инструмента выводило буквы на мягкой поверхности грамоты. Писали на светлой внутренней стороне бересты. Сохранились некоторые документы, где записи сделаны на обеих ее сторонах.
В основном использование грамот сводилось к записям бытового характера, касавшихся денежных вопросов. На бересте писали завещания, жалобы, купчие, всевозможные расписки и судебные протоколы, а также простые информационные сообщения. Настоящие сюрпризы иногда преподносят ученым берестяные грамоты. Известно о существовании целого ряда документов, удивительных по содержанию, в которых сохранились детские записи и рисунки, сделанные 7-летним мальчиком, по имени Онфим, и пришедшие к нам из середины XIII века. По предположению исследователей ребенок, который родился в 1256 году, обучался навыкам письма с малых лет. По сути, выходит, что это учебные тетради, и юный новгородец в них осваивал азбуку. На нескольких грамотах (их 12) есть рисунки, на которых в основном изображены всадники и копьеносцы.
Остается лишь гадать: этот ребенок – гений, проявляющий интерес к рисованию и письму, или, может быть, в те далекие времена начальное образование было повсеместным, а берестяные грамоты Онмифа, просто тот единственный источник, дошедший до нас. К сожалению, о дальнейшей судьбе мальчика ничего неизвестно.
Береста оказалась не самым удачным материалом, предназначенным для долговременного хранения информации. Свитки ломались, растрескивались и страдали от бесконечных и повсеместных пожаров. Огромное количество берестяных грамот, увы, не сохранились до наших дней, осталась лишь небольшая их часть, о которой стало известно науке.
Последние 60 лет многие историки и филологи бросили все свои силы на изучение берестяных грамот, в результате чего, некоторые исследования дали потрясающие результаты. К примеру, стало известно о существовании строгой системы орфографии и грамматики уже с XII века, более 90% текстов написаны были без единой ошибки.
Ещё в начале XX историки рассматривали население древнерусских княжеств как почти поголовно безграмотное. В это легко было поверить, поскольку в начале XX века основная масса населения России не умела ни читать, ни писать. Представить, что в «Темные века» кто-то кроме князя или монашеского сословия знал грамоту, было совершенно невозможно. По всеобщему убеждению, очагами древнерусской письменной культуры были монастыри , где переписывались священные тексты и велись летописи эдакие островки света среди океана тьмы и невежества. «Нестор-летописец», склонившийся над книгой в монашеской келье, стал символом средневековой культуры, прочно вошедший в общественное сознание.
Воск разравнивали лопаткой и писали по нему буквы. Самая древняя русская книга Псалтирь XI века , найденная в июле 2000 года, была именно такой. Книга из трех табличек 20х16 см, залитых воском, несла на себе тексты трех Псалмов Давида. При реставрации оказалось, что таблички использовались неоднократно и, нанося буквы, писала процарапывали дерево основы. Заманчивая идея академика Андрея Анатольевича Зализняка прочитать тексты, ранее написанные на том же воске и сохранившие следы букв на подложке, к сожалению, пока не увенчалась успехом.Уникальность Новгорода в том, что почти ни в одном средневековом городе Европы не было ни бересты в товарном количестве, ни высоких грунтовых вод, ни столь хорошо сохранившегося культурного слоя толщиной до девяти метров. Несколько лет назад, когда берестяные грамоты выставлялись в Швеции , одна местная газета написала: «Когда наши предки высекали на камне руны, славяне уже писали друг другу письма».
Так о чем же писали друг другу славяне? Полный свод найденных берестяных грамот с текстами и фотографиями был выложен в 2006 году в Интернете на сайте «Древнерусские берестяные грамоты» .
«Поклон от Петра Марье. Я скосил луг, а озеричи (жители деревни Озера) у меня сено отняли » .
О чем же просил Петр? Можно было бы предположить, что муж просил жену созвать сельчан вооружиться вилами и бежать на подмогу, чтобы силой вернуть отобранное. Все же на дворе Средние века, вроде как царит Faust recht, кулачное право. Однако средневековый крестьянин просит жену сделать совершенно невероятное:
« Спиши копию с купчей грамоты да пришли сюда, чтобы было понятно, как проходит граница моего покоса» .
Одна эта фраза раскрывает неожиданную картину. У грамотного крестьянина грамотная жена, которая умеет читать и писать. У них есть купчая грамота на землю. Хозяйственные споры решаются не мордобоем, а разбором документов. А копия с купчей грамоты (вполне возможно копия именно на бересте) признается сторонами решающим аргументом. Всё это несколько переворачивает наши представления о «Темных веках»...
Грамоте в Новгороде обучали с детства, и общеизвестны детские берестяные письмена, где изучение письма по складам перемежалось с детскими рисунками. Грамоты, несущие на себе учебные тексты, встречаются довольно часто русские азбуки и даже цифры натурального ряда ( грамота 342 , 1320-е годы ). Найден и русско-карельский словарик ( грамота 403 , 1360-е годы ).
Грамоты отражают параллельное сосуществование православия и других религий и верований. Наряду с православными текстами была найдены литургические записи на латинском языке ( грамота 488 , 1380-е годы ), а также языческие заговоры как на карельском языке ( грамота 292 , 1240-е годы ), так и на русском языке: « Так пусть разгорится сердце твое и тело твое и душа твоя страстью ко мне и к телу моему и к лицу моему » ( грамота 521 , 1400-е годы ).
Были найдены и любовные записки. Из них становилось ясно, что женщина в Новгороде была не забитым домашним существом времен Домостроя, а совершенно свободным равноправным партнером. Жена зачастую посылала мужу «приказы» и вела денежные дела. Вдобавок женщины часто сами выбирали себе мужей и даже назойливо домогались объектов своей страсти. Кстати, такие опубликованные берестяные грамоты некоторые западные историки объявляют подделками, потому что в России в Средние века такого быть не могло в принципе Но письма продолжают находить.
Любовное письмо 1100−1120 года ( грамота 752 ): «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался хочешь ли, чтобы я тебя оставила? Даже если я тебя по своему неразумению задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то пусть судит тебя Бог и я» .
Реакция возлюбленного, получившего это послание, была своеобразна. Письмо было в сердцах разрезано ножом, обрывки завязаны в узел и выброшены в кучу навоза.
Позднее грамоты были найдены на раскопках и в других городах. Самая большая грамота длиной более полуметра была найдена на раскопках Торжка, который ранее входил в новгородские земли. Она содержала выдержку из «Слова о премудрости» Кирилла Туровского, где был выписан весь перечень грехов. Такие грамоты были распространены перед татарским нашествием церковные авторитеты объявляли появление татар возмездием господнем по грехам нашим, а потому все грехи надо было помнить и усердно замаливать. Грехи были выписаны на большой лист бересты, который, как полагают, хранился под прессом, чтобы он не покоробился. Однако, как видно, владелец не успел замолить все перечисленные грехи выше неповрежденной грамоты шел двухметровый слой углей от пожара. Пришли татары
Когда же перестали писать берестяные грамоты? Когда пресеклась многовековая народная традиция учить детей письму, писать записки и указания, вести деловые заметки? Когда новгородский народ перестал быть грамотным? Тут мнения расходятся.Некоторые историки утверждают, что после присоединения Новгорода к Москве писать грамоты вовсе не перестали. Просто с московскими властями пришел прогресс, и все горожане вместо бесплатной бересты, которая всегда под рукой, стали писать на дорогой покупной бумаге, которая в земле уже не сохраняется.
Были высказывания, что берестяные грамоты продолжали писать и позднее падения Новгородской республики. Однако при Екатерине II в городе провели дренажные работы, верхние слои культурного слоя подсохли, и грамоты позднее конца XV века истлели в пыль равномерно по всей территории культурного слоя.
Были и такие мнения, что после того, как Иван III отобрал у новгородцев их земли, нужда во всякой переписке и вовсе исчезла. Городским жителям стало бессмысленно переписываться с управляющими их несуществующих владений.
Хотя возможно, правы те, кто считает, что берестяные грамоты исчезли вместе с их авторами. Тут надо вспомнить и выселение 2000 новгородских жителей Иваном III из Новгорода. И церковные преследования новгородских «ересей» сопровождавшиеся казнью еретиков. И разгром Новгорода опричниками Ивана Грозного с уничтожением Новгородского архива. И более позднюю шведскую оккупацию. И продовольственный кризис, и жестокий голод. Пришли другие времена и нравы, и Новгородские земли стремительно опустели. Так, при составлении «дозорных книг», переписи населения, в 1614 году выяснилось, что Новгородские земли практически вымерли. Население Бежецкой и Деревской пятин составляли 4% и 1,5% от численности 1500 года.
Ещё в 1842 году Александр Иванович Герцен заметил: «Как Новгород жил от Ивана Васильевича до Петербурга, никто не знает» . Историк Сергей Федорович Платонов считал, что время от опричнины до Северной войны было «страдальческим периодом» в истории Новгорода. Что, впрочем, до конца не объясняет, почему жители новгородских земель вдруг разом перестали писать на бересте.
Однако, по утверждению академика Валентина Лаврентьевича Янина , в Новгороде раскопано менее 2% площади культурного слоя. А значит, работа по изучению берестяных грамот находится в самом начале. Возможно, новые находки смогут дать ответ и на этот вопрос.
Новости партнёров
В 1951 году археологическая экспедиция Артемия Владимировича Арциховского, проводившая раскопки в Новгороде, обнаружила первую берестяную грамоту. И с тех пор их находили во множестве, причем не только в Великом Новгороде. Берестяные грамоты стали исторической сенсацией, поскольку дали возможность узнать обыденную жизнь людей русского Средневековья. Как же изменились наши представления о жизни наших предков? Рассказывает доктор филологических наук Алексей Гиппиус, профессионально специализирующийся на изучении берестяных грамот.
Раскрасить контуры
Алексей Алексеевич, как изменило открытие берестяных грамот представления историков о культуре Древней Руси? -
Оно значительно их расширило. Благодаря изучению берестяных грамот для нас открылась повседневная жизнь Древней Руси. До того наши знания об этой эпохе базировались на летописях, на таких юридических текстах, как «Русская Правда». Летописи имеют дело с событиями и фигурами «большой» истории, ее герои - князья, знать, высшее духовенство. А как жили обычные люди - горожане, крестьяне, купцы, ремесленники? Косвенно об этом мы могли судить только из юридических текстов, но там ведь фигурируют не конкретные люди, а просто некие социальные функции. Открытие же берестяных грамот дало возможность непосредственно увидеть реальных действующих лиц этой «малой» истории. Те общие контуры, которые у нас были до того, окрашиваются, приобретают конкретные очертания.
- А о каких сторонах жизни тогдашних людей мы можем судить по берестяным грамотам?
Берестяные грамоты - это письменность практического характера. Древнерусский человек, когда брался за «писало» (это такой заостренный металлический стержень, которым процарапывались буквы на бересте, греки называли его стилос), исходил из какой-то бытовой необходимости. Например, находясь в поездке, отправить письмо родным. Или написать заявление в суд. Или составить какую-то памятку для себя. Поэтому берестяные грамоты знакомят нас прежде всего с практической жизнью той эпохи. Из них мы узнаём принципиально новые вещи об устройстве древнерусской финансовой системы, о древнерусской торговле, о судебной системе - то есть о том, о чем из летописей мы очень мало знаем, летописи таких «мелочей» не касаются.
- Есть ли противоречия между тем, что мы знаем из летописей, и тем, о чем говорится в берестяных грамотах?
По идее, противоречий быть не должно. Но чтобы правильно соотнести содержание берестяных грамот с другими источниками (в первую очередь летописями), надо их правильно понять. А тут есть проблема. В берестяных грамотах люди, как правило, обозначаются только именами, и надо сообразить, кто они - купцы, дружинники, священники, бояре. То есть, например, когда какой-нибудь Милята обращается к своему брату, требуется понять, что Милята купец. А когда Мирослав пишет Олисею Гречину - определить, что первый - это посадник, а второй - член суда. То есть надо соотнести авторов и персонажей берестяных грамот с их социальным статусом и функцией. А это не всегда просто. В целом же можно ответить так: явных противоречий нет, но наши представления об этих сторонах жизни, почерпнутые из летописей, крайне приблизительны, неточны - благодаря же берестяным грамотам они становятся не просто более точными, а наполняются жизнью. Это примерно как карандашный контур человеческой фигуры - и эта же фигура, написанная красками, во всех подробностях.
Верно ли, что берестяные грамоты находят именно на Новгородчине, и потому они дают новую информацию только по бытовой жизни новгородцев?
Нет, это неверно. Сейчас берестяные грамоты найдены в 12 городах, среди которых и Псков, и Тверь, и Торжок. Кстати, и Москва - в Москве обнаружено семь берестяных грамот. А самый южный пункт - это Звенигород-Галицкий на Украине. Но правда в том, что большинство берестяных грамот археологи нашли именно в Великом Новгороде. Там их найдено 1089 на данный момент, а во всех остальных городах, вместе взятых - 100. Причина не в том, что новгородцы были грамотнее прочих и больше писали - просто там такая почва, в которой береста лучше сохраняется. Берестяная же письменность была распространена по всей территории Руси. Кстати сказать, подобные (по содержанию) грамоты использовались не только на Руси - были они и у скандинавов. Скажем, в Норвегии есть так называемый «Бергенский архив» - это документы примерно того же типа: частные записи, письма, записки для памяти. Но не на бересте, а на деревянных дощечках и щепках.
- А кстати, почему не на бересте? В скандинавских странах березы тоже растут.
Думаю, тут дело просто в сложившейся традиции. На Руси письменность возникла вместе с принятием христианской веры и культуры. Поэтому основной вид славянского письменного текста - это книга, сшитые листы пергамена. И в некотором смысле лист бересты - подобие пергаменного листа. Особенно если его обрезать по краям, как это часто делалось. У скандинавов же их письменность - руны - возникла гораздо раньше, нежели эти народы приняли Крещение. И как привыкли они издавна вырезать руны на щепках и дощечках, так и продолжили вырезать.
Школа князя Ярослава
Новгород, 1180–1200 г. Содержание: От Торчина к Гюргию (о беличьих шкурках)
Насколько я помню, самые ранние берестяные грамоты датированы началом XI века. Закономерный вопрос: откуда в древней Руси взялось столько грамотных людей, если письменность возникла уже после Крещения Руси?
Небольшое уточнение: самые ранние берестяные грамоты датированы 30-ми годами XI века. То есть между крещением Руси в 988 году и появлением бытовой письменности на бересте - около полувека. Видимо, эти полвека как раз и ушли на то, чтобы сформировалось поколение, для которого письмо - не что-то особенное, а вполне обычное, повседневное дело.
- Откуда же взялось это поколение? Само выросло или его специально выращивали?
Его специально выращивали, и мы даже знаем, как именно. Появление первых берестяных грамот замечательным образом совпадает со свидетельством новгородской летописи, где рассказывается, как князь Ярослав в 1030 году пришел в Новгород и устроил школу. «Собрал от попов и старост 300 детей и отдал на учение книжное». Иногда эту летописную запись подвергают сомнению, но я считаю ее вполне достоверной. Есть, кстати, и подтверждение из «независимых источников». В скандинавской саге об Олафе Трюгвассоне написано, что он посещал школу в Новгороде при Ярославе. Как долго действовала эта школа, мы, к сожалению, судить не можем, но это было, конечно, очень важное культурное предприятие. Так вот, эти триста детей выучились грамоте и стали, как сейчас выражаются, интеллектуальной элитой новгородского общества, они составили социальную базу распространения грамотности.
То есть они и друг с другом переписывались, и, весьма вероятно, учили грамоте своих знакомых, а повзрослев, своих детей. Таким образом, круг грамотных людей быстро расширялся. Кроме того, пользу грамоты очень быстро оценили купцы. Сейчас ведутся споры, существовала ли на Руси какая-то «коммерческая» письменность еще до официального крещения. Но это вряд ли. Новгородские археологические данные говорят о том, что до 30-х годов XI века ничего подобного не было. То есть бересты находили много, но с рисуночками, а не с теми или иными письменами. Кстати, существует знаменитая новгородская восковая Псалтирь, ее датируют примерно 1000 годом. То есть той эпохой, когда книжная письменность уже появилась, но ее бытового использования еще не было. Кодекс из трех липовых дощечек лежал в земле в полной сохранности. Как он туда попал, мы не знаем; возможно, книгу спрятали при каких-то трагических обстоятельствах. А вот берестяные грамоты никто не прятал. Их попросту выбрасывали, как обычный мусор.
- То есть как? - Да, их выбрасывали за ненадобностью. Прочел человек письмо или записку, получил информацию, да и выкинул. Парадокс: именно потому эти берестяные грамоты и сохранились до наших дней. То, что тщательно берегли, погибло в пожарах (вспомним, что все древнерусские дома рано или поздно сгорали). А то, что выбрасывали, попадало в почву, в так называемый культурный слой, и в новгородской почве вся органика прекрасно сохраняется.
Интересно, что те берестяные грамоты, которые находят на месте стоявших там когда-то домов, сохранились лишь потому, что провалились в щели между половицами и оказались на уровне нижних венцов (те при пожарах могут сохраняться). Кстати, при раскопках городских усадеб берестяные грамоты находят неравномерно: в одних местах их концентрация на единицу площади больше, в других меньше. Так вот, там где больше - там, как мы предполагаем, были помойки, выгребные ямы.
- Какой временной период охватывают берестяные грамоты? Какие самые поздние?
Самые поздние - середина XV века, то есть берестяные грамоты были распространены примерно 400 лет, с середины XI века по середину XV.
- Почему же потом они прекратились?
Тут сочетание двух обстоятельств. Во-первых, распространение бумаги как дешевого материала, ставшего альтернативой дешевой бересте. Во-вторых, к тому времени уже меняется новгородский культурный слой, почва становится менее влажной, поэтому береста в нем уже не сохраняется. Может, новгородцы и не перестали писать на бересте, просто эти грамоты уже до нас не дошли.
- Известны ли случаи пересылки берестяных писем на большие расстояния?
Да, известны. Например, найдено пять писем купца Луки своему отцу. В одном он пишет, что едет откуда-то с севера, и жалуется, что там, в Заволочье, белка дорогая - не купили. Другое письмо он пишет откуда-то с Днепра, где сидит и ожидает гречника. А гречник - это купеческий караван, идущий из Византии. Или вот другой пример, сын приглашает мать: «Идите сюда, в Смоленск или в Киев, здесь хлеб дешевый».
По складам
Новгород, 1100–1120 г. Содержание: Любовное письмо
Вы сказали, что берестяные грамоты были распространены по всем городам Древней Руси. Их содержание было одинаковым повсюду, или есть региональные различия?
В принципе, особых различий нет, всюду это бытовая письменность. Специфика Новгорода могла заключаться в особой интенсивности переписки, связывавшей город с его сельской округой, в том числе и очень удаленной. Так уж была устроена новгородская земля. Есть столица, Новгород, и вокруг нее вотчины новгородских бояр. Сами бояре живут в городе, а управляющие, старосты, ведут со столицей переписку, закупают и продают всякие товары, припасы, уплачивают налоги - и всё это отражается в берестяных письмах.
В школьных учебниках истории приводится пример берестяных грамот - где мальчик Онфим изобразил себя в виде всадника, протыкающего копьем змея. Иногда высказывают предположение, что эта грамота - лист из его учебной тетради, то есть что уже в те времена у школьников были тетради.
Начнем с того, что найдено много грамот Онфима, а не только рисунок, попавший в школьные учебники. Но это отдельные листочки бересты, которые никогда не составляли физически единого целого. Это его разные ученические записи, но не тетрадь. А вообще берестяные тетради были. До нас они дошли. Точнее, дошли отдельные листы, но ясно, что изначально они были сшиты в тетрадь. Например, есть запись вечерних молитв, это такая маленькая книжица, имеющая все признаки настоящей книги. Там есть заставка, есть разлиновка. Или вот текст магического характера, к которому есть параллели греческие, коптские, да и вообще по всему Средиземноморью был распространен этот текст, так называемая «Сисиниева легенда»* {СНОСКА: Сисиниева легенда - сборник магических текстов, бытовавший в традициях многих народов. Называется так по имени одного из персонажей, Сисиния. Основное содержание - магические заговоры, защищающие роженицу и новорожденного от злых сил. - Прим. ред.}. Тоже была записана на берестяных листах, сшитых в книжечку.
Новгород, 1280–1300 г. Берестяная книжечка: две молитвы
- А среди берестяных грамот, помимо Онфима, были и другие примеры ученических записей?
Были, конечно. Надо, кстати, пояснить, как тогда было устроено элементарное школьное образование. Сперва изучали азбуку, учили буквы. Затем школьник начинал писать так называемые склады, то есть сочетания гласных с согласными. «Ба», «ва», «га», «да», «бе», «ве», «ге», «де». Проще говоря, слоги. И только потом уже дело доходило до чтения текстов. Древнерусским букварем были Псалтирь и Часослов* { Псалтирь - сборник псалмов, сочиненных царем Давидом, одна из книг Ветхого Завета. Часослов - книга, содержащая тексты неизменяемых молитвословий суточного богослужебного круга. - Прим. ред.}, тексты читались оттуда. Так вот, найдено много берестяных листков с записанными «складами». Между прочим, у того же Онфима есть случаи, когда он начинает писать связный текст, например, какую-то молитву: «яко же…» - а потом сбивается в запись слогов на букву «е»: «яко же бе-ве-ге-де».
Насколько вообще изучение берестяных грамот изменило представления историков о древнерусском образовании? -
Мы вообще довольно мало о нем знаем. Судя по берестяным грамотам, это образование носило самый элементарный характер, азбука усваивалась вместе с основами православной веры. А вот о дальнейших стадиях мы, в общем-то, не знаем ничего. Есть, впрочем, свидетельство митрополита Климента Смолятича (XII век), в одном из его сочинений упоминается о существовании на Руси так называемой «схедографии» - это уже очень продвинутая стадия византийского обучения. Но митрополит упоминает об этом как о некоем изыске, большой редкости.
Узнать о судьбе монастырской коровы
Новгород, 1420–1430 г. Содержание: От Кощея и испольщиков (просьба дать коней)
- Расширились ли благодаря берестяным грамотам наши представления о церковной жизни Древней Руси?
Да, расширились, хотя и не сразу. Поначалу, когда раскопки велись только на Неревском раскопе в Новгороде, казалось, что берестяные грамоты - явление чисто светское, там вообще не было найдено текстов церковной тематики. Но на Троицком раскопе, где работы ведутся с 1970-х годов, ситуация оказалась совершенно иной. Там более пяти процентов найденных текстов - это тексты церковные. Например, запись церковных праздников, приходящихся на осень. Или, допустим, конспект пасхальной утрени. То есть это были, говоря современным языком, рабочие записи священников, необходимые им в их служении
. Еще один пример, не новгородский - грамота из Торжка, которая представляет собой пространную цитату из поучения, принадлежавшего, скорее всего, перу святителя Кирилла Туровского. Грамота написана либо в конце XII, либо в начале XIII века. По содержанию это просто длинный перечень грехов. Скорее всего, заготовка для проповеди, которую собирался прочитать священник. Замечу, что подобные грамоты - это не духовные трактаты, не попытки какого-то религиозного самовыражения, а чисто практическая, прикладная церковная письменность. Есть, кстати, замечательный пример, когда одним и тем же почерком написаны и фрагмент церковного календаря, и деловое письмо от Людьслава к Хотену. Логично предположить, что священник в первом случае сделал запись для себя, а во втором - выступил в роли писца.
- То есть к батюшке пришли и попросили помочь написать письмо?
Именно так. И в этом, кстати, особенность новгородской церковной жизни - духовенство и монашество жило не изолировано, а бок о бок с мирянами, влияло на своих соседей, причем влияло еще и в смысле эпистолярной культуры. Например, древнерусские берестяные письма часто начинаются словом «покланяние», а заканчиваются «целую тя». Отсылки к апостольским посланиям очевидны («приветствуйте друг друга целованием святым» - слова из Послания апостола Павла к Римлянам, 16:16), и эта традиция явно идет из духовной среды. Я уже упомянул Троицкий раскоп. Добавлю, что его посередине разделяет Черницына улица, а называется она так потому, что с XII века там находился Варварин монастырь, один из самых известных женских монастырей. Располагался он в гуще городской застройки, никак не был отделен от соседствующих с ним купеческих и боярских усадеб. Среди найденных на Троицком раскопе грамот есть и такие, что явно написаны монахинями этого монастыря (напомню, что в старину монахинь называли в просторечии черницами). Причем это именно бытовые записи. Например: «Что касается того, что я послала тебе три резаны для повойника, то поскорее пришли», «узнай, есть ли Матвей в монастыре?» (Матвей, судя по контексту, священник). Или, скажем, монахини заботятся о судьбе монастырской коровы: «А телка святой Варвары здорова ли?» Надо сказать, что для писем, найденных в этой части города, характерны частые упоминания Бога в устойчивых выражениях: «Бога деля» (то есть ради Бога), «Бога ся боя» (то есть побойся Бога).
Вполне возможно, что причиной тому влияние монастыря на своих соседей. Замечу, что в то время духовенство еще не осознавало себя как некое особое сословие, сословных перегородок еще не было. Вот, например, я уже упоминал Олисея Гречина. Это поразительная фигура! С одной стороны, он священник, с другой - художник и иконописец, а с третьей - крупный городской администратор, можно сказать, чиновник. А происходил он из новгородской боярской среды, но пошел по духовной части. А вот другой очень интересный пример. Это берестяная грамота начала XV века, письмо архиепископу Симеону - редчайший случай, когда в адресной формуле все открытым текстом написано. «Владыке Симеону бьют челом от мала до велика все жители Ржевского уезда, Ошевского погоста». Письмо представляет собой просьбу поставить местным священником диакона Александра, аргументируя так: «занеже отец его и дед его пел у святей Богородицы в Ошеве». То есть имеется в виду, что у них была священническая династия, сперва в местной церкви служил дед этого диакона Александра, потом его отец, а теперь, после смерти отца, церковь «стоит без пения», то есть без богослужений, и для их возобновления необходимо сделать Александра священником.
Я где-то читал, что новгородское духовенство как раз не слишком-то одобряло, что люди пишут письма на бересте - в этом виделась какая-то профанация высокого искусства письменности, имеющего сакральный смысл…
Это сильно преувеличено. На самом деле речь идет только об одном человеке, жившем в XII веке, знаменитом Кирике Новгородце, который записывал свои беседы с епископом Нифонтом. И он действительно задал ему вопрос: «Не грех ли, владыка, ходить ногами по грамотам, если их побросают, а буквы можно разобрать?» В этом вопросе звучит некоторая обеспокоенность. Причем, учитывая, что сами тексты, которые во множестве валялись на новгородских мостовых, на 98 % были бытовыми, профанными, то это не то же самое, что страх осквернения святыни. Нет, Кирика беспокоил сам факт, что ногами попираются буквы. Буквы как некая сакральная сущность. Но, что важно, епископ на это не дал никакого ответа. Как сказано, «он промолчал». Видимо, как просвещенный иерарх с хорошей греческой закваской, Нифонт не видел ничего грешного в бытовом использовании письменности.
О глубоко личном
Новгород, 1180–1200 г. Содержание: О намерении уйти в паломничество
А отражались ли в берестяных грамотах какие-то этические моменты, какие-то человеческие отношения, темы справедливости, несправедливости? И если да, то чувствовалось ли влияние христианства?
Влияние было. Обороты «Бога ради», «побойся Бога» - в те времена это были не просто фигуры речи. Или, например, в одном письме звучит скрытая угроза: «пакы ли не управишь того (если не сделаешь, о чем я тебя просил), яз тя передам святей Богородице, ко нейже еси заходиле роте». То есть «я тебя предам святой Богородице, у которой ты приносил клятву». То есть прямая, очень жесткая и очень риторически сформулированная угроза, апеллирующая, с одной стороны, к церковному авторитету, а с другой - к глубоко языческой по своему происхождению практике клятвы («роты»). К практике, которая уже вписалась в новый христианский быт. Это один пример низовой христианской культуры.
Другой пример - замечательное письмо XI века, написанное молодой женщиной своему возлюбленному. Упрекая его, она в частности пишет: «может, я задела тебя, посылая к тебе?». Очень тонкий эмоциональный оттенок, звучит совсем по-современному. А заканчивается письмо словами: «Если ты начнешь насмехаться, то судит тебя Бог и моя худость». Эта «моя худость» - литературное выражение, имеющее известный греческий источник. Его можно встретить, скажем, в Киево-Печерском патерике XIII века, там так о себе пишет один из его авторов, епископ Симон. Имеется в виду «мое недостоинство». И это же выражение употребляет по отношению к себе новгородская женщина XI века!
Адресат этого письма порвал его и, завязав полоски бересты узлом, бросил на мостовую. Есть и другие примеры «отношенческих» писем - скажем, письмо, где отец наставляет дочь: жить бы тебе подобру с братом, а ты как-то через силу с ним общаешься. И все это явно несет отпечаток христианской этики. Но есть и тексты, так сказать, с противоположным знаком - то есть магического содержания. Это заговоры, их найдено около десятка. Вот, к примеру, заговор от лихорадки: «Тридевять ангелов, тридевять архангелов, избавьте раба божьего Михея от трясавицы молитвами святой Богородицы». Таких текстов чуть меньше десятка, примерно столько же, сколько канонических молитв и их фрагментов. Но нужно, конечно, учитывать, что собственно христианские тексты в принципе имели меньше шансов сохраниться на бересте.
Их никто бы не стал выбрасывать, их берегли - а все, что бережно хранили, в итоге и погибало в пожарах. Заговоры же воспринимались как нечто функциональное, не особо ценное. Их использовали - и выкинули. В том-то и парадокс: что хранили, то погибло, а что выбрасывали, то осталось. Существовала берестяная письменность, которая была рассчитана на длительное употребление, которую тщательно хранили - и которая именно по этой причине до нас почти не дошла. Вот редчайшее исключение - большой документ, 60 см в длину. Это женское поучение, в нем сохранилась адресная формула «от Марты», сохранилась форма «исписав» (то есть подчеркивается, что это выписка из какого-то источника). И дальше следуют практические наставления типа «ложись поздно, вставай рано», инструкции по засолке рыбы, а в конце о родителях: если они уже недееспособны, то найди для них наемного рабочего. То есть это такой берестяной предшественник «Домостроя», и автор - женщина. Вообще, только благодаря берестяным грамотам мы узнали, что в Древней Руси женщины вовсе не были поголовно темными и безграмотными. Среди авторов берестяных писем их немало.
- А всегда ли легко понять, о чем идет речь в берестяной грамоте?
Это вообще проблема: что значит правильно понять текст? Бывает, и довольно часто, что мы уверены в буквах, в делении их на слова (напомню, что в древнерусских текстах слова далеко не всегда разделялись пробелами), но все равно на самом деле не понимаем, о чем это. Скажем, такой пример: возьми у Тимошки 11 гривен за коня, а также сани, и хомут, и попону. Что означает эта просьба? Грамота была найдена лет сорок назад, но только недавно мы поняли, в чем дело: коня больше нет, Тимошка коня загубил, и с него нужно получить за это денежную компенсацию и оставшееся имущество. То есть мало понять текст, надо еще реконструировать и контекст, и это отдельная, очень интересная область исследований.
- А существуют ли насчет берестяных грамот какие-то стереотипы?
Да, существуют. И это прежде всего мнение, будто в Новгороде (да и вообще в Древней Руси) все были поголовно грамотные. Конечно, это не так. Письменность, причем особенно в раннее время, все-таки носила элитарный характер. Если ею пользовались не только высшие сословия, но и простые люди, из этого еще не следует, что все купцы или ремесленники были грамотны. Я не говорю уже о том, что берестяные грамоты мы находим именно в городах. Среди же сельского населения уровень грамотности был гораздо ниже.
- А откуда следует вывод, что хотя бы среди городского населения грамотность не была поголовной?
Когда мы изучаем берестяные грамоты, то, естественно, пытаемся сравнить их персонажей с историческими фигурами, упоминаемыми летописях. Так вот, есть довольно много случаев, когда мы можем доказать, что человек, про которого написано в берестяной грамоте - это именно тот человек, про которого написано в летописи. А теперь представьте, что все поголовно грамотны, все пишут берестяные письма. В таком случае вероятность такого отождествления была бы ничтожна. Так что объяснить столь высокий процент совпадений «берестяных» персонажей с летописными можно лишь тем, что круг грамотных людей был ограничен. Другое дело, что этот круг не был замкнут, что в него входили люди из разных сословий, и что постепенно он расширялся. Есть еще один важный момент: грамотные люди далеко не всегда писали письма лично, они могли использовать труд писцов (в роли которых нередко священнослужители). Например, есть у нас такой замечательный персонаж берестяных писем, его зовут Петр, и мы отождествляем его с известным по летописи Петром Михалковичем, который выдал свою дочь за князя Мстислава Юрьевича - сына Юрия Долгорукого. Так вот, от этого Петра дошло в общей сложности 17 текстов… написанных разными почерками. Может быть, какие-то он писал и своей рукой, но вообще-то человек такого высокого социального статуса имеет при себе грамотных слуг и диктует им. Будучи сам, вполне вероятно, грамотным.
- Как Вы думаете, много ли берестяных грамот еще остались нераскопанными?
Думаю, что нефть кончится гораздо раньше, чем берестяные грамоты. Если дело и дальше пойдет такими же темпами, как и сейчас, то лет на 500 нам работы хватит. Правда, к тому времени мы сами уже будем фигурами отдаленного прошлого. На заставке: Грамота мальчика Онфима: фрагменты литургических текстов, XIII в. (фрагмент)
Каплан Виталий
Первая берестяная грамота, найденная в Новгороде в 1951 году археологом Артемием Владимировичем Арциховским, стала сенсацией. Но за давностью лет, уже подзабылось, какие споры вызвала эта находка научном мире, как благодаря ей изменилось наше представление о прошлом и какие версии были со временем отвергнуты.
Краткий обзор достижений по этой теме сделал акад. А.А. Зализняк, с 1982 года занимающийся изучением и систематизацией языка берестяных грамот и обобщивший свои наблюдения в книге «Древненовгородский диалект». Ниже - текст выступления А.А.Зализняка, сделанного в рамках проекта Bilingua.___________________________________
Насколько я понимаю, мне предстоит в общих чертах рассказать вам, что это у нас за занятие – раскопки берестяных грамот и что мы из них извлекаем. Сейчас это не такая неизвестная тема, достаточно много об этом написано и в научных журналах, и в популярных, так что я не буду изображать это как нечто сенсационно новое. Сенсация была 50 лет назад, когда первое письмо, написанное много столетий назад и сохранившееся на куске березовой коры, бересте.
Первая находка была почти случайной, потому что никто, по правде сказать, не ожидал, что когда-нибудь это будет найдено. Хотя глухие слухи о том, что в древности писали на бересте, кое-где в старых документах проскальзывали, никто не верил, что когда-нибудь удастся это увидеть и прочесть, потому что, конечно, считали, что написано, как все остальное, чернилами. Ну, а если документ, написанный чернилами, попадает в землю, лежит там несколько сот лет, то можно не сомневаться, что все чернила растворятся, и ничего не останется. Сюрприз состоял в том, что первая грамота оказалась написана не чернилами, она оказалась процарапана острым предметом. И, таким образом, если сама береста сохраняется, то столь же хорошо сохраняется и текст на ней – такая замечательная особенность прочерченного, а не написанного чернилами.
Потом археологами было найдено очень много инструментов, которыми эти буквы наносились. Это то, что в античной традиции называлось “стилос” и то, что в Древней Руси, как мы теперь знаем, называлось “писало”. Это такая палочка, как правило, металлическая или костяная, с одним острым концом и лопаточкой на другом конце. Форма – совершенно классическая, идущая из Греции и Рима, где она была придумана для того, чтобы писать по воску: острым концом писать, а лопаточкой на противоположном конце затирать воск, когда уже все прочитано и можно написать что-нибудь следующее. На бересте, конечно, ничего затирать невозможно, но, тем не менее, форма сохранялась традиционной именно эта.
Кстати, находили эти предметы гораздо раньше, чем берестяные грамоты, но никто не знал, что это такое. Одни археологи определяли их как гвозди, другие – как шпильки очень большого размера для волос, третьи – как просто неизвестные предметы – их можно было найти в музеях под такими названиями. Сейчас мы прекрасно знаем, что это инструменты для писания – писала. Их сейчас в разных местах найдено уже больше сотни. Иногда их даже находили не отдельно в земле, а в кожаном футлярчике, который крепился к поясу. Так что можно представить себе образ такого древнего новгородца, у которого с одной стороны на поясе был нож (который обязательно всегда был), а с другой – писало, две стороны его нормальной ежедневной деятельности.
Новгородская экспедиция – это такая редкостная археологическая экспедиция, которая носит постоянный характер. Она учреждена не на 2-3 года, а в замысле – навечно. На самом деле, все это началось в 30-х гг., сейчас прошло много десятилетий, и каждый год новгородская экспедиция за вычетом военных лет производит раскопки, и каждый год выявляется новое количество берестяных грамот, совершенно не равное в разные годы. Тут археологи находятся в положении людей удачи, авантюристов. Бывают редкостные годы, когда, увы, ни одной грамоты не находится, а однажды, не так давно, в 1998 г. экспедиция нашла за один год 92 (!) грамоты (это был абсолютный предел за все время), а в среднем за многие годы получается цифра порядка 18 грамот в год при нынешнем объеме работ. Конечно, это зависит от самых житейских обстоятельств: сколько удается выбить денег на эти занятия, сколько рабочих удается получить из числа студентов или школьников и т.д.
Вообще, Новгородская земля полна этими документами. По некоторым подсчетам, очень ориентировочно, там лежит 20-30 тыс. этих документов. Другое дело, что теми темпами, с которыми мы сейчас их находим, легко вычислить, что потребуется примерно 2 тыс. лет, чтобы их все найти. Так или иначе, последний номер, который был найден в этом году, – это №959. Новгородские археологи мечтают дойти до 1000, но то ли один год для этого потребуется, то ли десять лет – мы заранее не знаем. Так или иначе, этот процесс происходит уже полвека и пополняет наш фонд документами, которые раньше никто не видел и не знал. Точнее, конечно, они попадались, просто никто не подозревал, что это не просто куски берестяной коры, которые никому, естественно, не нужны, а древние письма. С тех пор, как мы знаем, что такое бывает, их и стали находить. Больше того, теперь постепенно их начали находить и в других местах.
На территории Руси сейчас есть уже 11 городов, в которых есть берестяные грамоты. Масштабы, конечно, там совершенно не такие, как в Новгороде. В Новгороде – 959, а в других городах – совершенно другой порядок. Следующей за Новгородом идет Старая Руса, городок, который принадлежал Новгородскому государству, в 90 км от Новгорода, там сейчас 40 грамот. Одна грамота найдена даже в Москве, и не где-нибудь, а на Красной площади. Но, правда, никаких раскопок никогда на Красной площади не происходило, это были ремонтные работы, когда обеспечивали возможность пройти танкам. Там, к счастью, дали возможность наблюдать археологам, и одна грамота была извлечена оттуда, которая показывает, что эта письменность была распространена по всей Руси.
Сейчас примеры этой письменности есть и в Новгороде, и в Пскове, из маленьких городков Новгородской старой земли – в Старой Русе и в Торжке, кроме того, в Смоленске, в Твери и еще в нескольких городах. Так что совершенно ясно, что эта древняя система письма была очень распространенной. Это было письмо бытового свойства, не официальные документы, которые писались на пергамене, а записки домашнего характера, черновики того, что потом переписывалось на пергамен и становилось более официальным.
Такой парадокс истории. Какие-то роскошные книги, которые писали с исключительным старанием, драгоценными чернилами и пр., рассчитывались, конечно, на вечность. От них очень мало что осталось. Если сейчас осталось одно промилле от этих древнерусских книг, то это много. Все остальные погибли в пожарах, во время грабительских нападений, в разного рода катастрофах, и от них ничего не осталось. А малюсенькие записочки, которые писались, например, от мужа к жене: “Пришли рубашку, рубашку забыл” - или что-нибудь подобное, и которые, естественно, имели смысл ровно тот, что прочти сейчас, а больше это низачем не нужно, - они сейчас хранятся в музеях, мы их старательно изучаем. Свои 800-1000 лет они просуществовали и, надеюсь, будут существовать и дальше. В данном случае такой парадокс истории отчетливо проступает.
Что нам сейчас дает эта тысяча документов? Конечно, по объему это не очень много. Отдельная грамота – это, как правило, несколько строчек, только редкие грамоты содержат 10 строк, это уже считается очень большой текст. Чаще всего 2-3-4 строки. Плюс к этому, вовсе не все грамоты доходят до нас целиком, так, как они были написаны. Целиком до нас доходит примерно четверть, 3/4– это только куски, которые нам достаются. В некоторых исключительно удачных случаях потом какие-то куски сходятся друг с другом, и оказывается, что это части одного документа – но это особое счастье, оно бывает очень редко. Хотя у нас есть один случай, когда сошлись куски, найденные с разницей в семь лет, и один раз сошлись куски, найденные с разницей в 19 лет, так что такое бывает. Уже по одной этой причине нет такого крошечного кусочка с буквами, который не следовало бы полностью бережно хранить. Во-первых, потому что когда-нибудь, может быть, он составится с чем-то еще. Во-вторых, потому что даже фрагменты несут иногда очень любопытную информацию.
Сперва было даже не очень понятно, почему так много документов доходит в виде кусков – 3/4, а не просто целые тексты. В каких-то случаях это понятно, например, когда половина грамоты сгорела, половина осталась, грамота таким образом удачно лежала, что часть ее была в зоне пожара, а часть была уже в земле, – бывают такие случаи. Последняя грамота, №959, сохранилась именно так. Бывают еще какие-то случаи, когда явно по механической причине часть грамоты пропала, была оторвана, отдавлена копытом лошади или еще что-то в этом духе.
Но постепенно мы поняли, что основная причина, почему до нас доходят обрывки, а не целые грамоты, – совсем другая и по-человечески в высшей степени понятная. Адресат, получив письмо, так же, как мы с вами, в большинстве случаев не хотел, чтобы оно, валяясь на земле, попало в руки соседа или кого угодно другого, который прочитает все, что вы получаете. Поэтому громадное большинство полученных берестяных писем, как мы сейчас понимаем, человек немедленно уничтожал. Если он был около очага – бросал в огонь, и было все в порядке. Если нет, то чаще всего резал или рвал, если рядом был нож, то брал нож и резал им, некоторые разрезаны ножницами. Кстати, старые ножницы очень хорошо работают, их неоднократно находили археологи. Шутка состоит в том, чтобы обрезать этими ножницами какому-нибудь недоверчивому посетителю кончик бороды.
Если режущих предметов не было, то человек рвал руками, и тогда уже нам достается такой обрывок. Вот основная причина, она в высшей степени понятна, по которой сейчас большую часть мы имеем фрагментами, а не целыми документами. Но, повторяю, иногда и фрагмент бывает нисколько не менее интересен и по содержанию, и по языку, чем целый документ. Например, одна из самых ценных и великих грамот под номером 247 – это фрагмент, оборванный и с начала и с конца, который, однако, совершил целую революцию в истории русского языка. Но это я забегаю вперед.
Я вам могу показать их примерный размер. Вот это в подлинную величину одна из хороших грамот. Пускать по рядам я ее не буду, но примерно вы видите размер. Цвет достигнут нынешними техническими средствами, но примерно похож. Большинство грамот имеет такой вид. Бывают поменьше, бывают побольше. Примерно современная открытка.
Тексты, как я уже сказал, очень короткие. Причем сперва было даже не очень понятно, почему так коротко, иногда с лаконичностью, совершенно по-спартански, по-древнегречески. Были простые гипотезы, что писать писалом, выцарапывать по бересте – дело трудное, поэтому человек лишнего ничего не выцарапывал. Но это, конечно, наивные объяснения. Наши мастера очень быстро наловчились этими древними писалами делать такие “поддельные” документы, и у кого есть навык, уже писали легко. Конечно, это был вопрос не физического усилия, а традиции. Особая, очень устойчивая традиция писать специфическим, необычайно сжатым стилем без единого лишнего слова. Большая проблема для нас читать их, потому что в ряде случаев масса вещей писавшим тысячу лет назад была очевидна, а нам предстоит ее разгадывать, строить гипотезы по этому поводу, и очень много работать. Я вам почитаю потом некоторые тексты, чтобы вы составили представление о том, что там примерно может быть написано.
Событие, сюрприз и новшество, которые были извлечены из этих находок, двух сортов.
Одна сторона – новшества в истории русского общества.
Другая – в истории русского языка.
Я сам лингвист, специалист по языку, поэтому моя сторона касается языка, но кое-что я вам расскажу и о первой стороне, поскольку речь идет об общем введении. О языке как раз труднее рассказывать, нужно излагать гораздо более специальные вещи, поэтому в коротком введении вряд ли я многое расскажу о языке.
Как я уже сказал, тексты эти короткие, по 3-4 строчки. Их, на самом деле, далеко не тысяча - если не считать маленькие кусочки, то это несколько сот текстов. Это в сумме около двух печатных листов при нынешнем издании. Это совершенно ничтожная доля от совокупности древних текстов, которая хранится в российских хранилищах и библиотеках, где сотни тысяч древних книг и других документов сейчас накоплены. Конечно, от разных веков разное количество. Древние века – XI-XII вв. – не слишком много, всего несколько десятков документов. Но дальше быстро нарастает, в XVII вв. уже сотни тысяч. Так что сумма того, что сохранила история русского языка, история русской культуры, огромна, такого же масштаба, как, например, история французского языка, немецкого или английского, это из самых больших имеющихся фондов.