Стихотворение «Юному поэту» было написано Брюсовым в 1896 г. Поэту всего лишь 23 года, между тем, стихотворение воспринимается как завещание, наставление следующим поколениям. Не исключено, что Брюсов, искренне считавший себя гением, просто прописал в стихотворении собственную программу, символически обратившись к себе самому.
Стихотворение было напечатано во втором сборнике Брюсова «Me eum esse», «Это я» (1897), ставшем достойным продолжением первого сборника «Шедевры». Об этом своём периоде первых сборников Брюсов впоследствии писал в зрелом стихотворении: «Мы были дерзки, были дети».
Литературное направление и жанр
Брюсов – основоположник русского символизма. Распространение символизма в России он считал своим предназначением, о чём сообщил в письме Верлену в 1993 г. Период создания второго сборника сам Брюсов называл декадентским. Обозначив определённую холодную отстранённость от материального мира, который представляется ненавистным, ничтожным, грязным. Недаром стихотворение «Юному поэту» открывало сборник Брюсова. Это манифест символизма.
Стихотворение принадлежит к жанру философской лирики.
Тема, основная мысль и композиция
Тема стихотворения – роль поэта и поэзии. Основная мысль состоит в провозглашении взгляда на роль поэта и поэзии символистов: поэзия должна быть отстранена от «толпы», возвышена над ней. Поэт – особый человек, гений, который может пренебрежительно относиться к людям и обществу, поклоняясь только высокому искусству, недоступному простым смертным.
Стихотворение состоит из трёх строф. В первой строфе лирический герой обращается к юному поэту и провозглашает первый завет. Вторая строфа – второй и третий завет. В третьей строфе-выводе лирический герой подчёркивает важность трёх заветов, считая их единственным залогом того, что юноша превратится в настоящего поэта.
Название стихотворения «Юному поэту» важно в идейно-композиционном смысле. Юноша является поэтом потому, что пишет стихи и считает себя поэтом, но лирический герой уверен, что юный поэт должен потрудиться для этого высокого звания.
Тропы и образы
В первых двух строчках лирический герой рисует классический, близкий к романтическому, образ поэта с помощью эпитетов: юный возраст, бледная кожа, горящий взор.
Из этих трёх характеристик в последней строфе изменяется только одна. Взор становится смущённым (эпитет), потому что в душу пылкого юноши закрались сомнения: сможет ли он оправдать высокие требования, которые сам на себя должен возложить? Восклицательный знак в конце второго обращения говорит о душевном волнении лирического героя. Качество поэзии – главный вопрос его жизни.
Лирический герой, умудрённый опытом поэт, даёт юноше три завета. Завет – это не то же самое, что совет, который можно дать по-дружески или который может услышать ученик от учителя. Завет – это наставление или наказ, который дают потомкам или последователям. В данном случае речь идёт, конечно, о последователе и преемнике. Завет намекает ещё и на библейские Ветхий и Новый Завет, возводя поэзию в ранг религии, перед которой преклоняются.
Первый завет выражен антитезой, в которой противопоставляются настоящее и грядущее. Только грядущее – предмет исследования, «область» поэта.
Второй завет может показаться странным: лирический герой призывает юного поэта к эгоизму, учит его быть самовлюблённым и чёрствым. Но, если вдуматься, поэзия символистов требовала полной сосредоточенности на внутреннем мире поэта, это исключало сочувствие, которое предполагает интерес к другой личности. К тому же самолюбивый Брюсов рисует идеального поэта с себя.
Третий завет – поклоняться искусству – восходит к стихотворению Пушкина «Поэт и толпа» , где поэт приходит к выводу, что поэты – особые существа, рождённые для вдохновенья, сладких звуков и молитв. В третьем завете лирический герой указывает на божество поэта – искусство. Оно становится основой поэзии символистов.
В этой строфе ключевую роль играют наречные эпитеты беспредельно (полюби), безраздумно, бесцельно (поклоняйся). Благодаря этим тропам и обилию глаголов достигается динамизм. Заветы – это, прежде всего, призыв к действию.
Юноша, которому лирический герой даёт наставления, переживает примерно то же, что и юноша из Нового Завета, который спросил у Иисуса, как попасть в Царствие Небесное. Иисус посоветовал ему продать имение и деньги раздать нищим. Юноша отошёл от Иисуса огорчённым, потому что понимал невыполнимость этого завета.
Так и юноша из стихотворения смущается, понимая, что принять три завета лирического героя, а, главное, исполнить их – почти невозможно. Метафора «молча паду я бойцом побеждённым» отсылает к надписи Жуковского на собственном портрете, подаренном Пушкину: «Победителю-ученику от побеждённого учителя». Зрелый Жуковский мог оценить беспристрастно талант молодого Пушкина, но Брюсов, сам ещё очень молодой, в глубине души не согласен уступить кому-то пальму первенства. Так что последняя строчка чисто гипотетическая, лирический герой никуда не уходит из мира, чтобы «оставлять» в нём поэта.
Размер и рифмовка
Стихотворение написано четырёхстопным дактилем. Рифмовка перекрёстная, женские рифмы в каждой строке способствуют торжественному изложению мыслей. Высокий стиль создают также старославянизмы: завет, грядущее, паду, взор, храни .
- «Сонет к форме», анализ стихотворения Брюсова
Все изменения в общественно-политической жиз-ни страны находят отражение в литературной жизни. Писатели и поэты стремятся выразить в своих произ-ведениях чаяния своего времени, осмыслить значе-ние происходящего в историческом контексте. Но первой, как правило, на любые коллизии реагирует лирика, с обостренной чуткостью улавливая переме-ны и сдвиги в жизни страны, давая эмоциональную оценку событиям, еще не занявшим свое место в исто-рии. Так было в эпоху Февральской революции, Вели-кой Октябрьской революции, во времена Великой Отечественной войны. Одним из самых плодотворных периодов русской поэзии является и эпоха послеста-линской «оттепели», открывшая немало талантли-вых поэтов, которые вошли в историю русской лите-ратуры как поколение, названное «шестидесятника-ми». К этому поэтическому направлению примкнули Е. Евтушенко, Р. Рождественский, А. Вознесенский и др.
Особое место среди поэтов-шестидесятников зани-мает Булат Окуджава.
Он был очень талантливым человеком, и поэзию его можно назвать событием в русской культуре. В его творчестве мы наблюдаем «прозаизацию стиха», на-чало которой было положено классиками русской по-эзии — Пушкиным и Некрасовым. Строки стихотво-рений Окуджавы становились своего рода афоризма-ми: «дежурный по апрелю», «надежды маленький оркестрик под управлением любви», «ваше благоро-дие, госпожа удача».
Во всей лирике поэта звучит тема сострадания от-дельному человеку, попытки помочь каждому из нас преодолеть одиночество. Именно в одиночестве видел автор основную беду человеческого существования. Стихи поэта нельзя назвать громкими и пафосными, им нет нужды претендовать на всеобщее признание их значительности. «Полночный троллейбус» поэзии Окуджавы совершает
...по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье, крушенье.
Одной из самых главных тем в поэзии Окуджавы стала тема войны. «Война коснулась меня, когда мне было 17 лет, и она глубоко засела во мне. И конечно, я все под впечатлением остаюсь до сих пор, хотя про-шло полвека». Война в понимании поэта — это не только физические страдания и боль, в первую оче-редь это трагическое испытание человеческой души, которая всегда должна оставаться именно человече-ской. Его перу принадлежит эпитет, адресованный войне — «подлая»:
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
Вместо свадеб — разлуки и дым...
Память о войне не оставляет его даже в стихах, на-писанных о мирном времени:
На мне костюмчик серый-серый,
Совсем как серая шинель.
Увидевший войну сразу после школьной скамьи, Окуджава всю жизнь переосмысливал сущность тра-гедии, считая ее причиной «расчеловечивания» лю-дей.
Много места в творчестве Булата Окуджавы отведе-но Москве, и в частности, неофициальному центру столицы — Арбату. В стихах поэта он предстает как отдельная маленькая страна, яркая и пестрая, напол-ненная своими героями и героинями, устанавливаю-щая свои неписаные законы, сложившиеся в тесноте арбатских коммуналок, в стареньких арбатских дво-риках.
Ах, Арбат, мой Арбат,
Ты — мое отечество,
Никогда до конца не пройти тебя.
Арбатский дворик в стихах Окуджавы выступает как согревающий душу человека домашний очаг. От-сюда, из арбатских дворов, и лирический герой Окуд-жавы. Читая его стихи, ощущаешь, что повествует поэт не о простых людях и не для простых людей, а от имени простых людей, вместе с поэтом мы видим мир их глазами, слышим их голос.
За что ж вы Ваньку-то Морозова?
Ведь он ни в чем не виноват.
Она сама его морочила,
А он ни в чем не виноват.
И добрая ирония над простодушными героями при-дает своеобразную живость стихам, их нарочитая ко-рявость делает стихотворения искренними, добрыми. Юрий Нагибин в своем «Дневнике» написал об Окуджаве: «...он разорвал великое безмолвие, в кото-ром находились наши души;., нам открылось, что в глухом, дрожащем существовании... нас не оставили «три сестры милосердных — молчаливые Вера, Надежда, Любовь»,., что мы остались людьми». И еще не одно поколение будет вторить поэту:
Возьмемся за руки, друзья,
Чтоб не пропасть поодиночке.
Булат Окуджава
Любовная лирика - важная веха в творчестве каждого поэта. Эта тема так или иначе связана с личными переживаниями автора. Каждый хочет облечь свои чувства, эмоции в прекрасную оболочку стиха. Русская поэзия всегда славилась выдающимися поэтическими творениями на тему любви. Однако поэзия двадцатого века несколько остудила любовный пыл поэтов, отдавая преимущество другим, более приземленным проблемам. Воскрешение любовной лирики в русской поэзии произошло благодаря поэту-легенде Булату Окуджаве.
Окуджава не просто возродил это направление, в своих стихах и песнях он увековечил музыкально-разговорные жанры. Его любовная поэзия доступна и понятна каждому. Его переживания близки многим соотечественникам. Его стихотворения строятся по сюжету романса, в котором переплетены различные линии. В своих стихах он утверждает ценность человека как личности, которой присуща неповторимая гамма эмоций и переживаний.
Русского романса городского
Слышится загадочный мотив,
Музыку, дыхание и слово
В предсказанье судеб превратив.
За волной волна, и это значит:
Минул век, и не забыть о том...
Женщина поет. Мужчина плачет.
Чаша перевернута вверх дном.
Героиня его любовных стихов умна, благородна и утонченна. Завоевать ее любовь непросто. Окуджава возобновляет традицию восхваления и преклонения перед прекрасной половиной человечества.
Вы пропойте, вы пропойте
славу женщине моей!
Любовь предстает перед читателем в разных ипостасях. Это может быть и долгожданное соединение двух одиноких душ, которые слившись, создают новую общность, единое целое. Как, например, в стихотворении «Надежды маленький оркестрик»:
В года разлук, в года смятений,
Когда свинцовые дожди
Лупили так по нашим спинам,
Что снисхождения не жди,
И командиры все охрипли,
Тогда командовал людьми
Надежды маленький оркестрик
Под управлением любви,
Надежды маленький оркестрик
Под управлением любви.
Пред нами также предстает эпоха разных времен. В песнях Окуджавы мы знакомимся с любовной историей гусара и красавицы Наталии, сопереживаем влюбленному музыканту, который дарит своей избраннице всю силу своего вдохновения. У Окуджавы влюбленный безрассуден, он готов забыть о пище и сне, лишь бы вечно прикасаться к божественному таинству любви. Он ни на минуту не забывает о своей любимой, демонстрируя свою готовность восхищаться и преклоняться перед ней вечно. Окуджава утверждает, что жизнь ценна, только, если в ней присутствует высшее и великолепнейшее из чувств. При этом он имеет в виду любовь не только к людям, но и ко всему окружающему миру, к жизни во всем ее многообразии. Любовь выступает у поэта как основополагающий принцип бытия.
Не бродяги, не пропойцы
Не бродяги, не пропойцы,
за столом семи морей
вы пропойте, вы пропойте
славу женщине моей!
Вы в глаза ее взгляните,
как в спасение свое,
вы сравните, вы сравните
с близким берегом ее.
Мы земных земней.
И вовсе
к черту сказки о богах!
Просто мы на крыльях носим
то, что носят на руках.
Просто нужно очень верить
этим синим маякам,
и тогда нежданный берег
из тумана выйдет к вам.
В земные страсти вовлеченный
В земные страсти вовлеченный,
я знаю, что из тьмы на свет
однажды выйдет ангел черный
и крикнет, что спасенья нет.
Но простодушный и несмелый,
прекрасный, как благая весть,
идущий следом ангел белый
прошепчет, что надежда есть.
1989
Песенка кавалергарда
Кавалергарды, век недолог,
и потому так сладок он.
Поет труба, откинут полог,
и где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
но командир уже в седле...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!
Течет шампанское рекою,
и взгляд туманится слегка,
и все как будто под рукою,
и все как будто на века.
Но как ни сладок мир подлунный -
лежит тревога на челе...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!
Напрасно мирные забавы
продлить пытаетесь, смеясь.
Не раздобыть надежной славы,
покуда кровь не пролилась...
Крест деревянный иль чугунный
назначен нам в грядущей мгле...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!
Девочка плачет...
Девочка плачет шарик улетел
Ее утешают а шарик летит
Девушка плачет жениха все нет
Ее утешают а шарик летит
Женщина плачет муж ушел к другой
Ее утешают а шарик летит
Плачет старуха мало пожила
А шарик вернулся и он голубой.
Эта женщина! Увижу и немею
Эта женщина! Увижу и немею.
Потому-то, понимаешь, не гляжу.
Ни кукушкам, ни ромашкам я не верю
и к цыганкам, понимаешь, не хожу.
Напророчат: не люби ее такую,
набормочут: до рассвета заживет,
наколдуют, нагадают, накукуют...
А она на нашей улице живет!
Всю ночь кричали петухи...
Всю ночь кричали петухи
и шеями мотали,
как будто новые стихи,
закрыв глаза, читали.
И было что-то в крике том
от горькой той кручины,
когда, согнувшись, входят в дом
постылые мужчины.
И был тот крик далек-далек
и падал так же мимо,
как гладят, глядя в потолок,
чужих и нелюбимых.
Когда ласкать уже невмочь,
и отказаться трудно...
И потому всю ночь, всю ночь
не наступало утро.
Не сольются никогда зимы долгие и лета...
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги - та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.
Эта женщина в окне в платье розового цвета
утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
потому что перед ней две дороги - та и эта,
та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.
Хоть разбейся, хоть умри - не найти верней ответа,
и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
неизменно впереди две дороги - та и эта,
без которых невозможно, как без неба и земли.
Тьмою здесь все занавешено...
Тьмою здесь все занавешено
и тишина как на дне...
Ваше величество женщина,
да неужели - ко мне?
Тусклое здесь электричество,
с крыши сочится вода.
Женщина, ваше величество,
как вы решились сюда?
О, ваш приход - как пожарище.
Дымно, и трудно дышать...
Ну, заходите, пожалуйста.
Что ж на пороге стоять?
Кто вы такая? Откуда вы?
Ах, я смешной человек...
Просто вы дверь перепутали,
улицу, город и век.
Часовые любви
Часовые любви на Смоленской стоят.
Часовые любви у Никитских не спят.
Часовые любви
по Петровке идут неизменно...
Часовым полагается смена.
О, великая вечная армия,
где не властны слова и рубли,
где все - рядовые: ведь маршалов нет у любви!
Пусть поход никогда ваш не кончится.
О, когда б только эти войска!..
Сквозь зимы и вьюги к Москве подступает
весна.
Часовые любви на Волхонке стоят.
Часовые любви на Неглинной не спят.
Часовые любви
по Арбату идут неизменно...
Часовым полагается смена.
Я никогда не витал, не витал...
Я никогда не витал, не витал
в облаках, в которых я не витал,
и никогда не видал, не видал
Городов, которых я не видал.
Я никогда не лепил, не лепил
кувшин, который я не лепил,
я никогда не любил, не любил
женщин, которых я не любил...
Так что же я смею?
И что я могу?
Неужто лишь то, чего не могу?
И неужели я не добегу
До дома, к которому я не бегу?
И неужели не полюблю
Женщин, которых не полюблю?
И неужели не разрублю
узел, который не разрублю,
узел, который не развяжу
в слове, которого я не скажу,
в песне, которую я не сложу,
в деле, которому не послужу,
в пуле, которую не заслужу?..
Досвидания, мальчики
Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли -
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом - солдат...
До свидания, мальчики!
Мальчики,
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите,
и все-таки
постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб - разлуки и дым,
наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам своим.
Сапоги - ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон...
Вы наплюйте на сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
что идете войной наугад...
До свидания, девочки!
Девочки,
постарайтесь вернуться назад.
Медсестра Мария
А что я сказал медсестре Марии,
когда обнимал ее?
- Ты знаешь, а вот офицерские дочки
на нас, на солдат, не глядят.
А поле клевера было под нами,
тихое, как река.
И волны клевера набегали,
и мы качались на них.
И Мария, раскинув руки,
плыла по этой реке.
И были черными и бездонными
голубые ее глаза.
И я сказал медсестре Марии,
когда наступил рассвет:
- Нет, ты представь: офицерские дочки
на нас и глядеть не хотят.
Сочинение
Поэзия вышла на эстраду, особой популярностью стала пользоваться авторская песня. Возник целый ряд имен, в будущем - знаменитых исполнителей своих песен: Александр Галич, Юрий Визбор, Владимир Высоцкий, Новелла Матвеева и, конечно, Булат Окуджава. К тому времени Б. Окуджава был уже вполне зрелый человек, фронтовик, орденоносец, но его песни сразу же подхватила молодежь. Столько в них было неподдельного, тонкого человеческого чувства.
После волны бравадных песен про подвиги и любовь строителей коммунизма его песни явились откровением, воскрешением настоящей любовной лирики. Песни были рассчитаны именно на людей с прогрессивными чувствами и мыслями. После концертов песни Окуджавы выходили вместе с публикой на улицы и площади городов. Их пели люди всех возрастов и профессий. Но аудиторию Окуджавы отличала всегда демократичность взглядов, порядочность и интеллигентность.
Поколение фронтовиков благодарно ему за несколько песен, которые раскрыли душу солдата больше, чем иные романы о войне. Например, песня «Десантный батальон» стала знаменитой на другой день после выхода фильма «Белорусский вокзал». Известно, что песня спасла и фильм от ножниц советской цензуры, потому что самого генсека Брежнева эта песня растрогала до слез. Окуджава написал много песен на историческую тему. Удивительная способность чувствовать время, в котором живут и действуют его герои, роднить их с современностью сделала Окуджаву ведущим поэтом в кинематографе. В персонажах девятнадцатого века - времени благородных исканий - мы узнаем по песням Окуджавы деятельную молодежь «хрущевской оттепели». Интересен факт, что, когда эта «оттепель» закончилась, многие барды «потеряли» голос. Кто-то сделал это из чувства самосохранения, кто-то растерялся, кто-то уехал за границу. Но «холодное» время никак не отразилось на популярности Окуджавы. Его песни продолжали звучать с экранов кинотеатров и по радио. Мне кажется, это произошло потому, что, как я уже говорил, Окуджава мог вместе со своими героями жить в историческом времени, а говорить о современности. То есть Окуджава продолжал высказывать прогрессивные мысли, но облачены они были, например, в «мундиры кавалергардов».
И еще одна вечная и любимая всеми русскими людьми тема не позволила певцу и поэту потерять свою широкую аудиторию. Это тема - Москва. Начиная с «Песни о московских ополченцах»: «… Прощай, Москва, душа твоя всегда-всегда пребудет с нами» - и кончая признанием в любви Арбату: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты - мое отечество…» - все песни шли, как говорится, на ура. Поэт ощущал себя частью Москвы, частью России.
Героиня любовной лирики Окуджавы всегда умна, тонка и благородна в чувствах. Это женщина, любовь которой заслужить не просто. Поэт вновь ввел в русскую лирику мотив преклонения перед женщиной:
… вы пропойте, вы пропойте
славу женщине моей!
Окуджава тех лет не замыкался на песенном жанре. Он публиковал свои подборки стихов в толстых литературных журналах. Это в основном глубокие философские рассуждения о вечных человеческих ценностях:
И вот я замечаю, хоть и не мистик вроде,
какие-то намеки в октябрьской природе:
не просто пробужденье мелодий и кистей,
а даже возрожденье умолкнувших страстей.
Все в мире созревает в борениях и встрясках.
Не спорьте понапрасну о линиях и красках.
Пусть каждый, изнывая, достигнет своего…
Терпение и вера, любовь и волшебство!
Но и отдельно от музыки и голоса поэзия Окуджавы несет в себе огромный заряд человеческой доброты, напоминает нам о милосердии, о любви к окружающему миру, к родной истории. А про самого Булата Шалвовича я сказал бы строкой из его же стихотворения. В его личности главное - «терпение и вера, любовь и волшебство».
У оврага кузнечик сгорает.
Рифмы шепчет, амброзию пьет
И худым локотком утирает
Вдохновенья серебряный пот.
Б. Окуджава
Очень многие современные поэты и писатели всегда будут благодарны Булату Окуджаве за помощь. Он помогал талантливым, но не умеющим пробиться сквозь цензуру того времени. Юнна Мориц, Мария Романушко, многие другие получали от него не только дружескую поддержку, но и материальную помощь. Так, небольшой сборник стихов Романушко - певицы мира цирка - полностью вышел за счет стараний Булата.
Окуджава - удачливый человек. У него было мало врагов и очень много друзей. Он любил Москву и ухитрился придать мировое значение московским дворикам, скверам. А улица Арбат - это не просто улица, это “отечество” поэта.
Тонкий, романтичный писатель, Окуджава никогда не упрощал стилистику своих стихов. Но понимали его люди разных классов. Скорее все го потому, что в каждом человеке есть то, о чем писал Окуджава: мечта, грусть, любовь, надежда, вера в хорошее.
Он даже не столько пел (не имел никаких вокальных данных), сколько тихо и нежно рассказывал под простенькие аккорды. Это был уютный, домашний бард, умеющий без пафоса говорить о сложном и важном, о главном и второстепенном.
…В земные страсти вовлеченный,
Я знаю, что из тьмы на свет
Шагнет однажды ангел черный
И крикнет, что спасенья нет…
…Кавалергарда век недолог,
И потому так сладок он,
Поет труба, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон…
…Как сладко мы курили!
Как будто в первый раз
На этом свете жили
И он сиял для нас…
Песни Окуджавы часто звучали в кинофильмах, придавая лучшим из них дополнительное очарование. Трудно представить, например, “Белое солнце пустыни” без песни Булата:
Ваше благородие, госпожа удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе.
Девять граммов в сердце,
Постой - не зови…
Не везет мне в смерти,
Повезет в любви.
Окуджава прожил достойную жизнь. Вся Москва скорбела о его кончине. Он был и остается не избранным поэтом меньшинства, а поэтом глубоко народным:
Я - дворянин Арбатского двора,
Своим двором введенный во дворянство.
Творчество Булата Окуджавы представляет направление эмоционально-созерцательной поэзии, опирающейся на собственно лирическое начало.
Лирику Б. Окуджавы безусловно, можно отнести к лирико-романтической традиции. Внимательный, чуткий взор поэта способен, всматриваясь в мелочи, детали, находить поэзию в самых прозаических, обиходных предметах. Бытовая реальность нередко трансформируется в фантастику, в сказку. Поэтизация «близкого», быта - чисто романсовая черта, особенно свойственна Б. Окуджаве. Другой окуджавский приём - «одомашнивание» «высокого».
Уже в стихах и песнях 1956-59 гг. проявились основные черты лирики Окуджавы: напевность, непритязательность и «простота» изложения; были нащупаны темы, развиваемые в последующем творчестве: война, Арбат, Москва, Грузия, быт маленького человека - «московского муравья», культ женщины, трепетное отношение к музыке. Можно сказать, что в эти годы Окуджава состоялся как поэт, найдя свою «ноту», которой оставался верен на протяжении всей своей жизни. В 1960-е гг. в его поэтическом творчестве появляется (а в 1970-е - усиливается) интерес к истории России, особенно к XIX веку.
Центральным мотивом поэзии Окуджавы и, в частности, его песенного творчества является мотив надежды, понимаемой и трактуемой в нескольких ипостасях: абстрактное понятие «надежда» «очеловечивается», одушевляется Окуджавой, приобретает зримые черты, воплощаясь в реальной женщине по имени Надежда («Товарищ Надежда по фамилии Чернова», «Надя-Наденька … в спецовочке, такой промасленной»); в то же время имя Надежда поэтически обобщается, приобретая функцию символа.
Окуджава-шестидесятник не может со всей определённостью назвать себя верующим человеком и, возможно, когда его исповедь нуждается в Боге, он именует его Надеждой. Единственное же обращение непосредственно к Богу (стихотворение «Молитва»), по соображениям цензуры опубликовано от третьего лица, Франсуа Вийона, чья набожность была весьма сомнительна.
Женщина у Окуджавы предстаёт существом возвышенным, всегда прекрасным и абсолютно лишённым эротического обаяния. Она сулит утешение и надежду. Любовь - это «спасение», «близкий берег», а если и страсть - то возвышенная. Вместе с тем современница по имени Надежда ходит в одеждах отнюдь не призрачных и весьма узнаваемых: «Она в спецовочке такой промасленной, берет немыслимый такой на ней!».
Она - «шофёр в автобусе - мой лучший друг», и «она на нашей улице живёт». Приход Женщины - удивительное, неожиданное счастье, волшебство. В поэзии Окуджавы происходит «возрождение рыцарского почитания женщины», куртуазного культа Прекрасной Дамы:
В моей душе запечатлён портрет одной
Прекрасной Дамы.
Её глаза в иные дни обращены.
(«Ещё один романс»)
Окуджава - поэт городской, московский, арбатский - рождённый на Арбате, Арбатом воспитанный и Арбату благодарный. Арбатский мотив - едва ли не самый распространённый в творчестве Окуджавы, особенно в его песенной части; причём поэтический Арбат «раскрывается как отражение души, проекция её содержания в историческую реальность». Это - символический, «горний Арбат». Привязанность и принадлежность к Арбату декларируется Окуджавой на протяжении всей творческой жизни. Вначале:
Ты течёшь, как река, - странное название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода...
Ах, Арбат, мой Арбат, ты - моё призвание,
ты и радость моя, и моя беда...
(«Песенка об Арбате»)
И в итоге:
Вы начали прогулку с арбатского двора,
к нему-то всё, как видно, и вернётся. («Арбатский романс»)
Окуджава первым воспел свой двор, подарив авторской песне одну из её важнейших тем. Без двора, как и без Надежды - нет воздуха для жизни («Когда его не станет - я умру»). Мотив арбатского двора и семантически, и фонетически связан с мотивом XIX века, благородного прошлого, воспетого Окуджавой и в песнях, и в прозе. Дворянский кодекс чести Окуджава распространяет и на «дворянство» арбатское:
Я - дворянин арбатского двора,
своим двором введённый во дворянство.
Мотив доброты, сострадания, участия явственно слышен в каждой песенке Окуджавы, вплоть до самых поздних.
Все герои песен Окуджавы зачарованы - женщиной, городом, друг другом, сказкой, потому что и сам автор, глядящий их глазами, зачарован, влюблён в жизнь, внимательно всматривается в её прекрасные черты. И то, что у другого поэта предстаёт как результат борьбы - прежде всего, с собственной душевной расколотостью - у Окуджавы изначально органично и безнадрывно, исполнено любви и благодарности.
В результате «идеального», возвышенного взгляда на жизнь с образов стирается всё бытовое; нельзя сказать, что быта у Окуджавы нет - он присутствует, но присутствует, как эпитет, живая деталь в поэтическом рисунке. Быт Окуджавы изобразителен, но не функционален, недейственен. Быт как бы зачарован Поэтом. Почти всем стихотворениям Окуджавы (включая и не ставшие песнями) присуща естественная, органичная музыкальность.
Музыка - это, собственно, и есть тот инструментарий, посредством которого преображается мир - будь то «чудесный вальс», походный марш, поминальный ли звон. Если бы понадобилось в трёх словах выразить сущность поэтики Окуджавы, словами бы этими стали: Надежда - Музыка - Арбат. Надежда, при всей её многозначности у Окуджавы, понимается как субстанция идеальная, богопочитаемая; Арбат - как реальность; а Музыка - как посредник между тем и другим.
«Я очень привержен к началу XIX века, - признавался Окуджава, - и сейчас все мои мысли находятся там, и я себя даже начинаю ощущать представителем той эпохи». Для лексики Окуджавы характерны подчёркнутые архаизмы: не печалуйся, капельмейстер, празднества, мытарства. Это воссоздание эпохи, стилизация её языка звучат как «заклинание-воскрешение» XIX века.
Очень живо запечатлён век девятнадцатый в «Батальном полотне». В стихотворении присутствуют и музыка, и живопись. Особое, почётное место в этой стилизованной поэтике занимает центральный образ XIX века - образ Пушкина. Пушкин для Окуджавы - мерило, эталон, ориентир, данный миру «на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт <...>, что такое в существе своём поэт, это чуткое создание, на всё откликающееся в мире и себе одному не имеющее отклика». Пушкин в изображении Окуджавы и близок нам, и далёк одновременно.
Война - еще одна тема, в которой принципиально отсутствует героика в описании, нет никакого романтического флёра, автор не запугивает читателя войной, но стремится противопоставить смерти неумирающий облик погибших:
Надежда, я останусь цел -
не для меня земля сырая,
а для меня твои тревоги
и добрый мир твоих забот!
Интересна «цветовая» палитра поэзии Окуджавы, соответствующая её глубинным содержательным интонациям. Многокрасочность, живописность особенно проявляются в произведениях Окуджавы, так или иначе связанных с грузинской тематикой: «Грузинская песня», стихи «Осень в Кахетии», «Храмули», «Последний мангал», «Пиросмани».